Р. Гордон - Пуля для звезды. [Пуля для звезды. Киноманьяк. Я должен был ее убить. Хотите стать вдовой?]

Джимми медленно шел по бесконечным коридорам.

В субботу здесь стояло затишье, работали лишь немногие, к тому же рабочий день близился к концу. У студии номер семь Джимми остановился. Двери были открыты, и он сделал несколько шагов внутрь. Он сидел вон там — а Фергюссон примерно здесь…

Трудно было представить все заново, так как в студии уже давно стояли совсем другие декорации. Он еще раз тщательно осмотрел всю студию и вдруг понял, что пропустил. Ему даже стало жарко при этой мысли. В следующие полчаса он бегал с этажа на этаж, встретился с Гэсом Андерсом, обменялся с ним несколькими словами и сразу помчался дальше. Андрес покачал головой ему вслед.

Этажом ниже Джимми наткнулся на гримера.

— Привет, вы меня помните?

Эрик Вильямс сразу кивнул.

— Скажите, тогда… кто тогда знал о том, что сцена шоу с Рикарди должна сниматься в студии номер семь?

Эрик Вильямс удивленно уставился на него.

— Я думал, что все уже закончено. Разве это сделал не Ренцо?

— Ваши сведения уже устарели. Деймит снова дома с дочерью. Дон Фергюссон на своей машине врезался в дерево. Он погиб!

— Дон Фергюссон погиб? Вам точно известно? Я хочу сказать, что не могу в это поверить. Я знал Фергюссона больше двадцати лет.

— Кто тогда знал, что съемки будут в седьмой студии?

— Кто? Только те, кто участвовал в утренних съемках, и, конечно, все, кто был занят в той сцене. Заранее не знал никто.

— Но несколько дней или даже недель съемки шли в другой студии?

— Да, но в тот раз произошли изменения. Мы должны были работать в третьей студии, но там нужно было разместить большую рекламу, и нам пришлось снимать в студии номер семь. Ее было достаточно, так как музыка давалась в записи, нам не требовалось слишком много места — подмостки, несколько столиков для массовки и все.

— О’кей, теперь я понял. Большое спасибо.

Джимми стоял на улице. Теперь, наконец, все стало понятным и логичным. Если он поторопится, то успеет еще разрешить и другие важные вопросы. Все-таки была суббота, и многих можно было уже не застать на месте.

Его опасения оправдались. В большом здании на Алондра-парк в центре Лос-Анджелеса в этот день находились лишь немногие, кого призвали особо важные, неотложные дела.

Ровно через полтора часа он покинул Западную страховую компанию, про себя благодаря так нелюбимую им телевизионную рекламу за внезапно осенившую прошлым вечером идею. Все стало ясно, и Брайт в известной степени был прав: дело закончено.

Ему необходимо было еще поговорить с Бобом Барроу и позвонить Ширли, так как к ней он, похоже, опаздывал.

В конторе менеджера ему не повезло. Барроу уехал по делам на Бермуды и должен был вернуться только в понедельник. Рядом со зданием нашлась телефонная будка. Разыскивая монету, он думал о Барроу. Тот в понедельник будет удивлен…

Прошло некоторое время, прежде чем Ширли подошла к телефону.

— Ширли, говорит мужчина, от которого все женщины без ума.

Он услышал ее хихиканье.

— О, Монти, это ты?

Джимми заворчал.

— Прости, Джеральд, рада вновь слышать тебя.

Ворчание Джимми стало громче.

— О, я совсем запуталась, конечно, это ты, Эфраим…

— Эй, — закричал Джимми в трубку, — это также не Джек, Билл, Гарри, Чарли, Томми, Рузвельт, Вандербильт или Вулворт — это всего лишь скромный, симпатичный, несравненный Джеймс Фенимор Купер…

— О, Джимми, ты же все это время знал, что я просто хотела подшутить?

— Ха, я же детектив, если тебе это еще неизвестно. А теперь слушай, дорогая: дело Рикарди и Энн Фергюссон закончено.

— Джимми, значит, все-таки Деймит?

— Нет, Ширли, Ренцо Деймит уже дома. Дон Фергюссон сегодня днем покончил с собой.

— Боже мой, Джимми, какой ужас! Это не могло быть несчастным случаем?

— Брайт говорит — нет. Он на совершенно прямой дороге со всего разгона врезался в дерево.

— Ужасно… я еще вчера во второй половине дня разговаривала с ним. Он был хорошим человеком, Джимми. Все это связано со смертью Рикарди!

— Так всегда бывает, Ширли: одно убийство влечет за собой другие.

— Ты все-таки придешь ко мне?

— Да, обязательно, но немного позже. Я нахожусь неподалеку от Камер-стрит, и, раз уж история подошла к концу, хочу, по крайней мере, навестить вдову Джекки и сам рассказать ей все.

— Пожалуйста, не слишком задерживайся! Эй, Джимми, а вдова Рикарди красивая женщина?

Джимми невольно улыбнулся. В таких вопросах все женщины одинаковы.

— О, да, она очень эффектна и выглядит моложе своих лет, я бы сказал. Правда, я видел ее только раз. Обещаю сократить визит до минимума. Может быть, она вообще не дома, а где-нибудь отдыхает.

— Я буду ждать, Джимми.

Движение позволяло передвигаться лишь со скоростью пешехода. Необозримые колонны машин стремились выехать из города по широкой, многорядной автостраде. Через некоторое время ему удалось свернуть, и там, где бульвар Сансет делает поворот, вскоре исчезли приличные магазины и начались старые кварталы; это уже была Хиллхорст-стрит. Отсюда до Камер-стрит, девятнадцать, оставалась лишь пара минут езды.

Это было очень современное здание, построенное лет пять назад. Старые дома поблизости снесли, и обломки кое-где еще виднелись вокруг.

Найти стоянку было трудно, но все же через несколько домов Джимми заметил свободное место. Приткнув машину, он вернулся к дому девятнадцать.

Первые два этажа были застелены дорожками. На третьем дорожки уже не было, но зато полы столь чисто вымыты и скользки, что представляли опасность для жизни. На четвертом этаже, почти у самой лестницы, на двери маленькая табличка: Шери Рикарди.

Итак, здесь жила вдова Джекки Рикарди, которая, ii сущности, была его женой лишь очень короткое время. Четыре года он не заботился о ней, потом она пришла, чтобы просить развода, и этот день стал днем его гибели.

«Такова жизнь, — подумал Джимми, — иногда пошлее, чем грошовый роман, а порок опаснее, чем яд в кофе».

Он нажал на кнопку звонка и услышал сквозь дверь мелодичную трель. Позвонил еще трижды, потом задумался, стоит ждать, или лучше уйти. В конце концов он дал себе час на ожидание и сел на ступеньку лестницы. За последующие шесть-десять минут он имел неплохую возможность еще раз обо всем поразмыслить.

Но так долго ему ждать не пришлось. Примерно через полчаса зашумел лифт, которым сам Джимми пренебрег. Дверь кабины отворилась, и Шери Рикарди удивленно остановилась перед Джимми. Он неторопливо поднялся.

— Хелло, Шери.

Она присмотрелась повнимательнее, но он заметил, что она не помнит, где могла его видеть.

— Хелло… — это прозвучало очень нерешительно. — Откровенно говоря, я не знаю…

Джимми слегка поклонился.

— Купер… Джек меня пригласил в день его убийства. Я как раз был здесь поблизости и хотел рассказать вам, чем закончилось дело.

Ее лицо прояснилось, она, кажется, вспомнила. Губы тронула улыбка.

— Конечно, теперь я вас узнала. Вы присутствовали, когда лейтенант меня допрашивал.

— Точно. Джеймс Фенимор Купер, но все называют меня Джимми. Вы позволите войти?

Она открыла дверь, кивнула ему и включила свет в гостиной.

Джимми вошел и осмотрелся. Вокруг было очень уютно, все говорило о хорошем вкусе. Сама Шери была одета элегантно и в то же время неброско. Серый костюм, розовая блузка и серые туфли.

У одной стены стоял книжный шкаф, напротив него — телевизор. Джимми мог хорошо себе представить, как часто она сидела перед ним и проклинала своего Джека.

— Выпьете что-нибудь, Джимми?

Шери была естественной и любезной.

«Как только она могла достаться такому парню, как Джек Рикарди», — подумал Джимми.

— Ничего не имею против.

Она пошла на кухню и вернулась с бутылкой французского коньяка. Достала из шкафчика две рюмки и наполнила их.

— Значит, вы частный детектив?

— Да, я решил сам рассказать вам, чем все закончилось. Вас это интересует?

Она подняла свою рюмку.

— Конечно, это меня интересует. Выпьем, Джимми. За упокой души Джека Рикарди.

Они выпили, и Шери сразу налила снова. У нее были очень красивые руки, отметил Джимми, очень холеные и очень чистые, к тому же она пользовалась перламутровым лаком для ногтей.

— Дон Фергюссон сегодня покончил с собой. Лейтенант Брайт сказал мне, что тем самым дело для него закрыто.

Шери села напротив Джимми.

— Дональд Фергюссон, продюсер Эл-Би-Си?

— Он самый. Вы его знали?

— Только очень мимолетно. Он был когда-то продюсером на студии «Уорнер Бразерс», если не ошибаюсь. Я работала в кино, прежде чем стать секретарем Боба Барроу.

— Вы же тогда еще были почти ребенком, — засмеялся Джимми, но тут же снова стал серьезным. — Вы работали секретарем Барроу? Я не знал.